Экс-капитан «Спартака» Денис Глушаков высказался о ситуации с Квинси Промесом.
- 29 февраля голландец не смог вернуться в Россию из ОАЭ.
- Его арестовали в Дубае по запросу прокуратуры Нидерландов.
- На родине спартаковца приговорили к 6 годам лишения свободы за контрабанду наркотиков и к 1,5 годам за нападение с ножом на двоюродного брата.
– Когда последний раз общался с Квинси Промесом?
– Последний раз перед матчем «Спартак» – «Ростов» (2:0). В этот же день с Валерием Георгиевичем встречался в гостинице, в «Хайятте».
– Это в этом году?
– Да. У меня даже есть фотография, мы с ним фоткались.
– И что он сказал? Ты его поддержал?
– Он сказал: «Все будет нормально, брат». Я ему говорю: «У тебя что там происходит?» Он говорит: «Брат, я все решу, все хорошо». И все.
Вообще с Квинси это такая тяжелая история. Он мой друг. Реально я с ним очень хорошо общался. И общаюсь, и всегда общался.
– Но его обвиняют в торговле наркотиками.
– Я понимаю.
– Мы с тобой выяснили, что наркотики убивают людей.
– Конечно, понимаю. Но я про это не спрашивал. Мы про это не разговаривали.
– Ты знаком с деталями дела? Суд признал его виновным. Судам надо верить, в принципе.
– Да.
– Твое отношение к нему изменилось?
– Нет.
– Как нет? Ты же сам говоришь, что наркотики это плохо. А он их распространял.
– Я просто хочу с ним пообщаться и спросить, зачем он это делал. Мы же всей сути не знаем, всей истории не знаем. Не он же возил. Просто давал деньги.
А, может, посредники просто возили. Может, он участвовал в какой-то сделке, схеме. Этого никто не знает. Это надо только у Квинси спросить.
Обвинять и говорить, что Квинси занимался и распространял… Это одна сторона говорит. Хочется и его узнать. Вроде у него деньги есть. У него все есть, доходы хорошие. Может, его, наоборот, подставили. Никто не знает. Пока нельзя его так винить.
– Ты знаешь его давно. Ты можешь допустить, что он гангстер?
– Я знаю, что он, когда выпивает, у него кукуха едет.
– Что это значит?
– Он бесстрашный становится.
– На все готов?
– Он в жизни бесстрашный. А когда выпивает, становится агрессивным очень. И неоднократно мы пересекались в самолетах. И он говорил: «Брат, всегда следи за мной. Я с тобой рядом буду. Я становлюсь агрессивнее».
Знаешь, когда люди начинают выпивать, они начинают веселиться, петь, танцевать. А Квинси всегда становился агрессивным. Он мог, кстати, если его кто-то выведет или еще что-то, агрессивно пойти, но всегда меня прислушивался.
Как старший брат я у него был или, может, уважение какое-то. Мы всегда обнимались и целовались. Я всегда буду его поддерживать. Даже если не дай Бог его посадят или еще что-нибудь – это мой друг.
– Если он виновен, его все равно не надо выдавать Нидерландам для честного правосудия?
– А если с любым что-то случится? Что сделать? Твой близкий друг не дай Бог попал в такую ситуацию. Ему что надо сделать? Пойти и сдаться?
Если есть такой закон и такой нюанс, что Россия никак не может его туда отправлять, к примеру. Зачем ему ехать? Для него лучше здесь в Москве быть и тусоваться, жить спокойно, гражданство.
– Всю жизнь?
– Да, всю жизнь. У него родители приезжают.
– Ты не хочешь, чтобы Россия выдавала преступников?
– Не то что выдавала. У всех разные судьбы. Он придет и скажет: «Посадите меня на 20 лет. Я хочу в тюрьме посидеть»?
– Ты мечтаешь вернуться в «Спартак» в качестве тренера или генерального директора. Представим, что ты тренер или гендиректор «Спартака». Чтобы ты сделал с Квинси? Поддержал бы его?
– Сначала поддержать. Сначала за него впрягаться, потому что, во-первых, это легенда «Спартака» – раз. Во-вторых, это действующий топ-футболист, который помогает «Спартаку».
Если я не могу осилить это все, и по закону его сажают, он не помощник команде – конечно, расторгнуть контракт, и, может быть, даже оштрафовать его на определенную сумму денег, потому что это будет правильно и справедливо – клуб платил деньги: огромные затраты были в трансферах и везде, его покупки, его зарплаты.
– Если апелляция подтвердит, что он виновен, твое отношение к нему изменится?
– Не изменится. Как могут измениться мои человеческие отношения с ним, если я его знаю. Я его знаю со своей стороны. Не изменится.
– Ты его продолжишь поддерживать?
– Поддерживать как? Если я его увижу, я его обниму и поцелую. Это мой друг. Но это его жизнь, у него судьба так сложилась. Не могу я по-другому. Он мой друг.
А что сделать? Он втюхался в такую историю, он виноват в этом во всем, я согласен, – если подтвердят это все. Пока нету. О чем сейчас разговаривать?
– Первый суд был уже.
– Знаешь сколько судов у меня было? Меня ведь тоже хотели в тюрьму посадить. А в итоге, кто хотел меня посадить сами все уехали. Из страны убежали.
Адвокаты и все остальные. Сколько Жорин кричал, что в тюрьму посадить? Убежал из страны, почему-то его нету. Где он?
