– В России очень мало известно о футболе в Африке. Обывателю представляется, что вы в Гане начинали играть босиком на асфальте и рваным мячом.
– Все дети начинают играть в футбол дома, возле дома. Ты просишь маму с папой купить маленький мяч или кроссовки. Конечно, в Африке не так, как в Европе, где дети занимаются в специальных школах. Иногда ты очень хочешь играть, но у тебя нет бутс, а ты все равно играешь – в шлепках или босиком. Дело в желании, даже если у тебя нет никаких условий, чтобы играть в футбол, но ты все равно этого хочешь – ты это делаешь.
– Футбол был для вас единственным шансом подняться по социальной лестнице?
– Не совсем. Я учился в обычной школе и там начал играть за школьную команду. Футбол тогда стал для меня делом жизни, и мне нравится заниматься именно этим. Поэтому других вариантов, кем стать, у меня и не было. Мне другие виды спорта не очень нравились, хотя я пытался заниматься и борьбой, и другими командными видами.
– Многие африканские футболисты, став известными, помогают не только своей семье, но чуть ли не целым деревням. Вы отдаете деньги на благотворительность?
– У меня собственный благотворительный фонд – «Jonathan Mensa Foundation». У нас есть команда, которая исследует Гану и узнает, каким семьям нужна помощь. Чистая вода, еда, предметы первой необходимости, одежда – мы помогаем в этом. Благотворительность очень важна – для общества и мне самому. Если у меня что-то есть, я должен поделиться этим с другими. Можете найти в Instagram страницу моего фонда – станет понятно то, чем именно мы занимаемся.
– У вас тоже популярная страница в Instagram. Много философии.
– Иногда я вижу цитаты, которые меня вдохновляют, иногда пишу то, что у меня самого на душе. Жизнь нас многому учит, и я использую эти уроки, чтобы передать опыт другим. Может, то, что важно мне, в какой-то степени поможет и тому, кто это прочитает. Мне хочется, чтобы люди знали, кто такой Джонатан Менса, какой он, какие у меня цели. Сейчас главная цель – чтобы моя команда финишировала в четверке в Премьер-лиге. И если мои одноклубники вдруг будут листать мой инстаграм, они увидят многие вдохновляющие цитаты и скажут: «О, я буду бороться так же, как и Джонни, чтобы достичь цели». Мне приятно, если я смогу кого-то мотивировать на хорошие поступки.
– И вы много пишете о религии.
– Сначала я христианин, а потом уже футболист. Когда я родился, Бог создал меня. И логично, что я родился не футболистом, им я стал. Я родился христианином. И я верю в Бога, каждый день благодарю его за все.
– Вы выглядите таким мощным, всегда были таким? Часто дрались?
– На самом деле, нет. В России популярны смешанные бои, да? Но я никогда не занимался единоборствами. В детстве у нас не было борьбы как таковой, был упор на атлетику, что могло пригодиться во всех других видах спорта. А вообще, просто с кем-то драться в целях самообороны мне не приходилось. Там, где я жил, было спокойно и не было так опасно, как многие себе представляют. Конечно, надо всегда быть осторожным, где бы ты ни был, это касается всех стран.
– Юношеские сборные Ганы всегда очень здорово выглядят на чемпионатах мира. Но потом большинство игроков исчезают. Что происходит?
– Многие игроки теряют мотивацию и считают, что они уже всего добились. Ты что-то выигрываешь, люди вокруг говорят, что ты хорош, ты молодец. Но здесь нельзя забывать о том, как ты шел к этому. Как много ты тренировался и усердно работал, чем пожертвовал. Надо работать еще больше, чтобы не выпасть из системы. Если теряешь цель и стремление, твой талант никому не нужен.
– Правда ли, что в Африке многие игроки – «переписанные»?
– Кто-то говорил об этом, конечно, но я сам ни разу не сталкивался [с подобным]. И в то же время я думаю, если у игрока в профиле написано, что ему 21 год, и он сам говорит, что ему 21, то как тут проверишь? Вряд ли кто-то намеренно будет искать его одноклассников, чтобы узнать, сколько ему на самом деле лет. Или если в команде ты играешь с футболистом, которому пять лет назад было 19 лет и ему до сих пор 19 лет, то тут, конечно, возникает много вопросов. Но даже тут ты ничего не поделаешь. Хотя я и слышал про такое.
– И сколько вам официально лет?
– Хах, мне 26.
– Главный стереотип про Россию: мы все здесь пьем водку. Какой главный стереотип про Гану?
– Стереотип, что мы постоянно поем и танцуем. Это символично для ганцев. Мы всегда счастливы и улыбчивы, что бы ни происходило. И танцы танцуем разные – в Гане собрано много культур. Но вообще массовые танцы смотрятся очень круто, посмотрите в Youtube.
– Расскажите про самый дикий стадион в Гане, на котором вы играли.
– Жутких стадионов было много, но многие уже улучшены. Часто были необычные поля. Вы ведь привыкли, что трава зеленая, да? А бывают коричневые футбольные поля. И в штрафной у вратаря нет никакой разметки, зато есть ямы. Правда, сейчас такого уже нигде нет, все стало намного лучше. Однажды сломался автобус, и мы его толкали. Ничего в этом такого не вижу. А что еще делать? На игру-то надо попасть.
– Вы год поиграли в «Фри Стэйт Старс» в ЮАР. Говорят, там опасно в любое время суток.
– Там, где я жил, было спокойно. В ЮАР очень опасно только в Йоханнесбурге – это, действительно, один из самых сумасшедших городов. У нескольких моих знакомых угнали машины.
– Черный расизм в ЮАР существует?
– Расизм есть везде. Вот в России есть?
– Надеюсь, что нет. Большинство людей понимают, что в этом нет никакого смысла.
– Именно. То же самое в ЮАР. Расизм – это дискриминация по расе. Для меня существует только одна раса – людская. Мы все одинаковые люди, и надо помнить это. И держать в голове эту идею человечности. Мы все из разных мест, с разным жизненным опытом, разного цвета кожи, но мы все люди.
– На ЧМ-2010 в ЮАР было много случаев воровства. Сборная Ганы не пострадала?
– У нас ничего не украли, потому что мы немного подготовились. Кто мог красть из раздевалок и из отелей? Уборщицы или горничные, больше некому. Мы сразу сказали им, что пока нас нет в комнате, они не приходят и не убираются. Только в нашем присутствии. Мы сразу об этом попросили и заплатили немного больше администратору.
– Помните тот дикий матч против Уругвая, когда Луис Суарес вынес мяч рукой?
– Я тогда не играл из-за перебора карточек. Был на трибуне. И это было страшно для всей команды, даже для страны. Если бы не его рука, мы были бы первой африканской страной в полуфинале чемпионата мира. И мы были хороши на протяжении всего турнира. После тех пенальти было ужасно грустно. Это даже словами не описать. В раздевалке была гробовая тишина. Кто-то плакал. Все молчали. Тот день мы никогда не забудем. Правда, когда все уже немного успокоились, тренер сказал нам, что мы сделали все, что было в наших силах. Простим Суареса за его руку и будем готовиться к следующему чемпионату мира.
– Одной из фишек того турнира были вувузелы. Вас бесил этот жужжащий звук?
– Он был ужасно громким! Свисток арбитра еще можно было услышать, но вот слова друг друга не разобрать. Очень раздражало, но потом я понял, что в Африке вувузела –традиционный способ поддержать свою команду. ФИФА не может этому помешать, потому что это всего лишь способ выразить свою поддержку. Пусть звук и очень-очень громкий.
– На ЧМ-2014 ганцы феерили в матче против Германии, сыграв 2:2, а вы сделали 11 выносов из штрафной площади. Вы вообще немцев не боялись?
– Ну, не совсем так. Мы проиграли тогда США в первой игре и понимали, что если проиграем и вторую игру, будет катастрофично. До этого Германия выиграла – 4:0, и все думали, что она легко выиграет у Ганы. Поэтому мы тогда вышла крайне мотивированными.
– Кто самый сложный игрок, против которого вам приходилось играть?
– Месут Озил. Очень умный футболист. Он полностью контролирует мяч. Еще Златан Ибрагимович, Кавани. В России топ-бомбардир – Смолов. Недавно Гана играла против России, и он нам забил. Думаю, сейчас он лучший в российском чемпионате.
– Что случилось в 2015 году, когда оказалось, что вы стали игроком «Эвиана», еще будучи футболистом «Удинезе»?
– Ну да, «Эвиан» должен был заплатить «Удинезе» за меня, но почему-то этого не случилось. А я думал, что перешел как свободный агент, но потом состоялось расследование ФИФА, которое показало, что все было не так. И у меня были потом проблемы. Я не играл четыре месяца.
– Как вы отреагировали?
– Я был растерян – что я буду делать, если мне запрещено играть? Потом я смирился, потому что мог хотя бы тренироваться. Коллеги меня поддерживали все время, это помогло. Я тренировался с командой, но не мог принимать участия в матчах. Я был полон сил, но никак не мог помочь своей команде в важных матчах. Было очень тяжелое время. Да, я осознавал, что сделал ошибку, но я за нее и расплатился.
– Каково это – играть против Ибрагимовича?
– Ох, он был очень хорош во всех командах. В Италии, в Голландии, во Франции. Не считая «Манчестер Юнайтед», сейчас там ему пока сложно, как кажется. Он великий игрок, и поэтому играть против него и страшно, и непросто. Но «Эвиан» выиграл у «ПСЖ» – 2:0, и Ибрагимович был просто в бешенстве. Златан – всегда Златан. Он пытался тогда что-то сделать, не получалось, и он кричал на все, что движется: «Fuck off!» и все в таком духе. Вообще, тогда наш тренер сыграл огромную роль, он сказал нам: «Вы точно такие же, как они: у вас есть две ноги, две руки. Они не звезды. Играйте». И это очень мотивировало. Вообще Паскаль Дюпра – очень хороший специалист. Он сейчас и в «Тулузе» творит чудеса.
– В «Эвиане» вы играли с Ельцином Техеда. Знаете, что его назвали в честь первого президента России?
– Нет, он не рассказывал. Серьезно? Ельцин – первый президент России? Странно, что Техеда не говорил об этом, потому что мы тогда очень сдружились. Я говорил с ним по-испански и, когда он пришел, помогал адаптироваться. Он вообще очень забавный, и я как-то пытался научить его говорить по-французски. Из этого, правда, ничего не вышло.
– С кем из африканцев вы советовались перед тем, как перейти в «Анжи»?
– С Рабиу мы играли в «Эвиане», он потом долго был в «Кубани». Я поспрашивал его о погоде, о людях, о культуре. Он сказал, что все очень хорошо. Для меня переход в «Анжи» – это своего рода вызов, вокруг новая культура, новые люди. Мне это интересно, и дает мотивацию для того, чтобы совершенствоваться и делать все для моей команды.
– Знаете, что в Дагестане любят танцевать лезгинку?
– Это выглядит очень круто! Иногда в раздевалке кто-то танцует. Я пытался какие-то движения повторить, но это оказалось не просто.
– «Анжи Арена» в последнее время не заполняется. Почему?
– Не знаю, у нас сейчас неплохой сезон. Когда «Анжи» выиграл у «Зенита» – 4:0, это было потрясающе. Я тогда отыграл весь матч и засунул Дзюбу «в карман». Он, кстати, веселый парень. Подбегал ко мне всю игру и спрашивал по-французски: «Сa va?», спрашивал «Как дела?». Наверное, Витсель его научил. Болельщики у «Анжи» очень хорошие, они всегда поддерживают команду очень круто. Почему сейчас немного зрителей – я не знаю. Надеюсь, что это изменится.