Дмитрий Парфенов рассказал, как травмировался в дерби «Спартака» и «Динамо» в августе 2002 года.
– Вы вспомнили о травме. Сейчас она беспокоит до сих пор иногда?
– У меня же железки в ноге. Когда побегаешь, особенно на искусственном газоне, поболит. Но пока не ржавеет.
На самом деле, лучше и не знать, что ощущалось в тот момент. Как вообще болевой шок опишешь? В ушах чуть‑чуть зазвенело.
Первые секунд 10 ничего не ощущаешь, а потом появляется понимание. Начинаешь вставать, а у тебя нога в другой стороне. Не очень приятно, мягко говоря.
Когда с поля в больницу привезли, сразу просверлили кость. Пятку. Запах паленой кости – мало приятного. Гирю‑то надо было куда‑то цеплять, чтобы вытягивать ногу.
У меня же мышца сократилась, смещение было. Потому надо, чтобы на протяжении какого‑то времени гиря вытягивала ногу.
– Насколько тяжело было пережить такую травму?
– Сразу ее точно не удается пережить, конечно. Ты же первые три дня лежишь на вытяжке. Эти три дня видишь свою ногу, которая стала в несколько раз шире.
– Футболисты часто рассказывают, что во время тяжелых травм испытывают депрессию. Как было у вас?
– Наверное, депрессия была. Когда ты три дня лежишь как раз до операции, то, естественно, будет депрессия. Счастливый лежать будешь, что ли? У тебя нога вся распухшая, висит гиря, тянет…
После операции как раз вся депрессия ушла. На следующий день после нее меня заставляли ходить. В принципе, начал чувствовать, что это моя нога.
Три дня я только смотреть на нее мог, пальцы не шевелились. Кусок мяса висит, который вроде твой, а ты не ощущаешь.
– Вы говорили, что Виталий Гришин мог сыграть иначе в той ситуации. Осталась ли обида?
– Да чего это уже воротить? Я всe давно забыл.
– Но вы хотя бы пообщались потом? Он извинился?
– Да никто ни с кем не говорил. Он пришел, посмотрел на меня и ушел. Всe. Не общались вообще.